7 ноября стало известно о планах Эдуарда Кокойты участвовать в предстоящей кампании по выборам главы Южной Осетии. Информация об этом была распространена представителем Народной партии Таирой Гаглоевой. Дополнительную интригу придает тот факт, что сам потенциальный выдвиженец пока воздерживается от комментариев на данную тему. Не исключено, что с помощью информационного «вброса» он проверяет реакцию как возможных сторонников и оппонентов, так и Москвы — гаранта нынешнего статуса Южной Осетии.
Фигура Кокойты вызывает неоднозначную, подчас полярную реакцию и в самой республике, и за ее пределами. С одной стороны, с его именем связывают признание югоосетинской независимости со стороны России и еще нескольких государств Латинской Америки и Океании, а также четырехлетний период жесткого противостояния с Тбилиси во время «разморозки конфликта» в 2004-2008 годах. Но с другой стороны, его обвиняют в установлении режима личной власти, скандалах с распределением российских финансов, выделяемых на восстановление Южной Осетии. Особая статья — роль Кокойты в истории президентских выборов 2011 года и его попытки остаться, уходя. В этой связи даже неподтвержденные предположения о возможном возвращении бывшего главы республики в политику вызвали большие дискуссии и споры. Насколько велики его шансы на то, чтобы снова взойти на республиканский Олимп? Или хотя бы попытаться это сделать?
Эдуард Кокойты стремительно ворвался в югоосетинскую политику 15 лет назад. Тогда он был избран президентом Южной Осетии. Выборы 2001 года были второй избирательной кампанией после учреждения поста главы республики в 1996 году. Ее итоги во многом стали сюрпризом. Не только для жителей республики, но и для Владикавказа с Москвой. Административная поддержка, была на стороне Людвига Чибирова, тогдашнего президента. Добавим к этому тот факт, что данная кандидатура рассматривалась и официальным Тбилиси, как приемлемая. Но этот политик не прошел даже во второй тур (он занял третье место с 22, 1 % голосов). Во втором же туре выборов (состоялся 6 декабря 2001 года) победу одержал Эдуард Кокоев (Кокойты) с 53, 3 % голосов, а лидер югоосетинских коммунистов и тогдашний председатель парламента Станислав Кочиев — 40, 8 %.
До 2001 года Кокойты не принадлежал к первому ряду политиков Южной Осетии. По известности он уступал многим политическим деятелям республики, а также «московским» и «владикавказским» осетинам. По мнению российского кавказоведа Александра Скакова, успех этого кандидата в 2001 году стал возможным благодаря использованию «фактора третьей силы». Население республики устало от противостояния между президентом и парламентом, который в массовом сознании отождествлялся и с Компартией. В итоге запрос на «свежего лидера» привел к неожиданной победе. Робкие попытки соратников Чибирова повторить сценарий, апробированный Борисом Ельциным в Москве в сентябре 1993 года (выход за рамки правового поля с целью обеспечения нужного политического результата), не увенчались успехом. Для этого у них не хватило ни общественной поддержки, ни воли, ни административных ресурсов.
В отличие от своего предшественника Эдуард Кокойты занял более жесткую позицию по отношению к Тбилиси. Впоследствии этот политик, начинавший свой путь, как критик властей, сумел заручиться поддержкой Москвы и позиционировать себя в качестве самого преданного проводника российской политики на Южном Кавказе. Оппоненты президента Южной Осетии связывают с его именем сворачивание конкурентного политического процесса в республике. Однако такое обвинение верно лишь отчасти. Во-первых, подобные попытки предпринимали и предшественники Кокойты. И само появление фигуры второго президента Южной Осетии стало реакцией избирателей на неумение различных политических сил республики договариваться и достигать компромиссов. Во-вторых, начиная с 2004 года, практически единственным вопросом югоосетинской повестки дня стала безопасность и политическое выживание. Все лидеры республики консолидировались вокруг фигуры ее президента Эдуарда Кокойты, который постепенно стал приобретать черты авторитарного правителя. Те выгоды, которая республика имела в течение 12 лет (сохранение полиэтничности) с началом «разморозки», обернулись против нее. Грузинские анклавы на территории бывшей Юго-Осетинской автономии стали де-факто военно-политическими плацдармами Тбилиси. Все это обеспечило Кокойты практически безальтернативное переизбрание в ноябре 2006 года. По сути, те президентские выборы были плебисцитом о доверии югоосетинскому руководству, поставленному в жесткие условия противостояния с грузинскими властями.
Пик карьеры Кокойты пришелся на август 2008 года. “Пятидневная война«на какое-то время сделала Южную Осетию одной из центральных тем международной повестки дня. Москва пошла на признание независимости республики (что в иных условиях выглядело проблематичным). И этот событие будет связано с личностью второго югоосетинского лидера вне зависимости от оценки его личного вклада. Кокойты, конечно же, не был демиургом действительности, но и недооценивать роль этого лидера, рассматривая его лишь, как «марионетку Кремля» не представляется возможным.
Однако пик Кокойты — политика одновременно стал и началом его спада. С признанием Южной Осетии Россия превратилась в патрона и гаранта безопасности этой республики. Грузинский фактор для Цхинвали стал стремительно «терять в весе». Объяснять все внутренние проблемы происками Тбилиси стало более невозможно, в то время, как на первый план выдвинулась проблема качества нового статуса. И в этом контексте приоритетом становился процесс восстановления. Но Кокойты оказался не готовым к новой повестке дня. «Головокружение от успехов» августа 2008 года не позволило ему адекватно оценить и собственную роль, и доверие Москвы, и общественно-политическую ситуации внутри республики. Между тем, сами жители Южной Осетии далеко не однозначно оценивали поведение своего президента в августовские дни. Многие, в том числе и в разговорах с автором настоящей статьи отмечали нерешительность Кокойты во время «пятидневной войны», а также его стремление во всем полагаться исключительно на Москву. Не добавляло популярности второму президенту и его стремление сохранять авторитарный стиль в новых условиях. Его единоначалие были готовы терпеть в условиях конфликта в Тбилиси. Но после признания независимости со стороны Москвы это становилось обременительным.
Возможно, недовольство Кокойты продолжало бы потихоньку тлеть. Но избирательная кампания 2011 года обострила имеющиеся противоречия и претензии сверх меры. Сегодня, оценивая шансы второго главы Южной Осетии, политологи, близкие к Администрации президента РФ, говорят о том, что он скорее всего не получит поддержки Кремля. С этим тезисом можно было бы согласиться, если бы не некоторые нюансы. Данный вывод принижает самостоятельное значение югоосетинской внутриполитической повестки. Между тем, кандидаты, не имевшие поддержки Москвы, не раз преподносили политические сюрпризы. Так было с тем же Кокойты в 2001 году, и с Аллой Джиоевой в 2011 году. И хотя главная возмутительница спокойствия кампании-2011 так и не стала в итоге президентом, ее неожиданный успех был крайне важным. И не только потому, что ускорил отставку Кокойты. Он показал, что критика действующей власти вовсе не обязательно означает отказ от пророссийского выбора (а именно эту идею весьма активно продвигала команда Кокойты и ее московские кураторы).
События пятилетней давности также четко зафиксировали опасения внутри югоосетинского общества по поводу возможного раскола, как и готовность к компромиссу ради недопущения гражданского противостояния. И если где-то и искать основания для скептицизма по поводу перспектив Кокойты, так они не в наличии или отсутствии больших московских кошельков и покровителей Кремля и Старой площади, а в его провалах. Это и попытки провести операцию «преемник» таким образом, чтобы политик, сменяющий самого Кокойты, был бы ограничен в своем маневре, зависим от него. Такие игры оттолкнули от второго президента республики не только его критиков, но и представителей управленческого корпуса. Это и разыгрывание «грузинской карты» в отношениях с оппонентами. В этом же ряду и эксплуатация российского ресурса в собственных целях, злоупотребление им. Впрочем, все обозначенные выше провалы могли бы иметь меньшие последствия, будь московские «кураторы» Южной Осетии более искушенными и готовыми к тому, чтобы ставить общегосударственный интерес выше сиюминутной аппаратной конъюнктуры.
Эдуарда Кокойты можно не допустить до участия в выборах и по формальным основаниям. Речь о так называемом «цензе оседлости». Второй югоосетинский президент после своего ухода в отставку постоянно проживает на территории РФ. Парадоксальная ситуация. В свое время именно Кокойты был активным сторонником введения ценза, а сегодня сам может оказаться жертвой этой нормы. Однако проблема не в допуске или запрете для того или иного претендента. Проблемы Южной Осетии требуют системного решения. Они не могут бесконечно оставаться пиар-продуктами, а также обсуждаться почти исключительно в формате «примут — не примут в Россию». Югоосетинский проект мог бы превратиться в пример эффективности пророссийского выбора на постсоветском пространстве.
Однако и сегодня, через 8 лет после событий «горячего августа» он таковым не стал, в том числе и благодаря той модели отношений между республикой и РФ, которая начала складываться при Кокойты, но, по сути, не сильно поменялась с его уходом. На югоосетинском направлении нужна новая повестка дня, не связанная исключительно с большой геополитикой. Не та, которая будет обращаться к «грузинской опасности» (по большей части неактуальной сегодня), а к тем проблемным узлам, которые имеются сейчас, начиная от качества расходования бюджетных средств из РФ и заканчивая проблемами восстановления республики. Следует переходить, как можно, скорее от парадигмы конфликта и восстановления к парадигме поступательного развития. Как минимум, поисков инструментов для этого.
Сергей Маркедонов —
доцент кафедры зарубежного регионоведения
и внешней политики
Российского государственного гуманитарного университета