1 марта 2019 года в медиа-центре «Ир» прошел круглый стол, посвященный обсуждению деталей и особенностей предстоящих выборов в Парламент РЮО. Представляем вам доклад Вячеслава Гобозова.
Становление и развитие парламентаризма в новейшей истории Государства Алания — это процесс не слишком длительный по времени — меньше 30 лет, но весьма богатый по количеству и качеству вместившихся в него событий, факторов и тенденций. В целом, новейшую историю югоосетинского парламентаризма можно разделить на два этапа.
Первый этап условно назовем этапом «советского парламентаризма». Он охватывает время деятельности Парламента РЮО двух первых созывов, вплоть до введения президентской формы правления. Тогда именно Верховный совет, переименованный затем в Государственный Ныхас, был основным органом власти, определявшим политические процессы в стране. Характерной особенностью этого периода была весьма активная политическая борьба между различными политическими силами. Парламент не только считался, но и реально был местом для дискуссий (и каких дискуссий!), а также органом власти, принимающим определяющие судьбу страны решения.
Часто этот период обозначают у нас как период парламентской республики, но это не совсем верно. У нас никогда не было парламентской республики, это было именно советская республика. В парламентской республике четко действует принцип разделения властей, парламент играет ведущую роль, но, тем не менее, является всего лишь одной из трех самостоятельных ветвей власти. В условиях же советской республики вся полнота власти сосредотачивалась исключительно в руках Верховного совета, а его председатель являлся главой государства.
Второй этап, который начался с введения президентской формы правления и продолжается по настоящее время, можно, опять же – условно, обозначить, как этап «европарламентаризма».
Это, безусловно, не совсем корректное, (а, может, и совсем некорректное!) употребление данного термина, но зато он довольно точно характеризует основную особенность югоосетинского парламентаризма в указанный период. А именно то, что избирательные кампании по выборам депутатов третьего, четвертого, пятого и шестого созывов Южной Осетии больше напоминали выборы в Европарламент, а не в национальные парламенты европейских стран.
Поясню подробнее, что я имею в виду. При выборах в национальный парламент избиратели европейских стран четко знают, что от того, какая партия займет большинство депутатских кресел, напрямую зависит то, кто будет руководить исполнительной ветвью, а значит, определять их жизнь на ближайший избирательный цикл. При голосовании за депутатов Европарламента же они прекрасно понимают, что голосуют за тот орган, который, скорее, «царствует, но не правит», имея мало возможностей влиять на реальное управление.
Поэтому, если голосование за депутатов национальных парламентов бывает гораздо более ответственным, то евровыборы избирателями чаще всего используются для того, чтобы показать власти свое недовольство. Как говорится, напомнить лишний раз, кто от кого зависит. Отсюда достаточно частое появление в Европарламенте весьма экзотических политических сил, которые либо не добиваются никакого успеха на национальном уровне, либо их показатели бывают на порядок меньше.
Нечто подобное до сих пор имело место быть и в Южной Осетии, где Парламент фактически считался органом, мало что решающим, не имеющим никакого влияния на исполнительную ветвь. Соответственно, голосование за депутатов и партии часто шло не по принципу компетенции тех или иных участников парламентской гонки, а исходя из понятий типа «хорошие ребята», «мои друзья», «родственники» и т.д. и т.п. Конечно, победить на основе только этих факторов не удалось пока ни одной партии, но на конфигурацию депутатского корпуса они влияют весьма значительно.
Заметим, кстати, что такого рода варианты практически исключены в ходе выборов Президента РЮО, так как избиратель понимает, что от того, кто станет главой государства, напрямую зависит судьба страны и его личное благосостояние. Здесь голосование уже идет, как говорится, «без дураков», и «хорошие парни не всегда бывают первыми».
В этом плане выборы депутатов Парламента Южной Осетии седьмого созыва приобретают во многом особый характер. Во-первых, впервые, спустя 15 лет, они снова пройдут по смешанной мажоритарно-пропорциональной системе. Во-вторых, (и это я считаю самым главным!) это будут первые выборы депутатов профессионального парламента. Вот эти два фактора делают трудно предсказуемой предстоящую избирательную кампанию.
Напомню, что за 15 лет выросло новое поколение избирателей, которое фактически во многом и будет определять победителей, особенно в одномандатных округах. Определить сегодня с какой-то более или менее приемлемой точностью предпочтения этой группы избирателей в одномандатных округах практически невозможно, учитывая, что у нас в республике социологические исследования вообще – это большая экзотика, а объективные социологические исследования, не подгоняемые под заранее предопределенный результат, – редкость практически несусветная.
Одно ясно – в этой избирательной кампании появится очень много новых, интересных и неожиданных лиц. И будут победители, от которых никто не ожидал победы! Это, безусловно, на мой взгляд, позитивный фактор, так как будет способствовать преодолению проявившихся в последнее время и серьезно настораживающих тенденций политического застоя и обособления руководящего политического класса.
Будут, наверняка, неожиданности и по результатам партийных выборов, связанные в основном с новым – «профессиональным» – статусом парламента. Можно ожидать определенного изменения критериев подхода к выдвигаемым партиями спискам депутатов. Думается, избиратель здесь будет уже более строго, чем при «полулюбительском» парламенте, оценивать степень компетентности кандидатов, хотя, конечно, критерии типа «хороший парень», «мой друг», «родственник» и т.д., тоже рано сдавать в архив. Все-таки это первые выборы профессионального парламента, и нужно время, чтобы избиратель понял, что голосует теперь за кандидата, который не только готов быть, но должен уметь работать депутатом. Все это, безусловно, касается не только выборов по единого избирательного округу, но и, в той или иной степени, по одномандатным округам.
В целом, очевидно, что партийный ландшафт нового парламента будет неясен вплоть до завершающих дней предвыборной кампании. Выскажу полемическую мысль: на сегодня ни одной партии не гарантировано прохождение семипроцентного барьера, и ни одна партия не потеряла шансов пройти в парламент. Все будет зависеть от того, как каждая из них проведет кампанию, с какими идеями и представителями выйдет к избирателям. Повторю еще раз, ввиду уже названных выше двух факторов, это – особые выборы, серьезно отличающиеся от тех, что проводились ранее. И как себя поведет в этих условиях электорат, предсказать трудно.
Что абсолютно определенно можно предсказать уже сейчас, так это то, что новый депутатский корпус будет гораздо менее однородным политически и гораздо менее лояльным исполнительной власти, чем нынешний.
Не в последнюю очередь это будет связано с тем, что половину мест в Парламенте РЮО VII созыва займут депутаты, избранные по одномандатным мажоритарным избирательным округам. Конечно, с одной стороны, они будут заинтересованы в хороших отношениях с исполнительной властью, так как без ее помощи им будет трудно решать проблемы избирателей своего округа. Однако, с другой стороны, одномандатники очень быстро поймут, что исполнительная власть не в меньшей степени нуждается в их поддержке, а значит, будут требовать для себя все больше и больше преференций. Причем, у них за «непослушание» не отнимешь мандат решением съезда партии – они получат его не благодаря партийным боссам, составлявшим избирательные списки, а из рук конкретных избирателей конкретного округа. В любом случае, договариваться с депутатами-мажоритариями будет гораздо труднее, чем с теми, кто прошел по партийным спискам и связан партийной дисциплиной.
Впрочем, стремление к самостоятельности или, по крайней мере, к демонстрации своей независимости от органов исполнительной власти будет характерно не только для депутатов-одномандатников, но и тех, кто прошел по партийным спискам. Это во многом, связано с переходом Парламента Государства Алания на профессиональную основу. Потому что все прекрасно понимают: если на депутата-«любителя», особенно занимающего определенную должность в исполнительных структурах, можно было всегда найти рычаги воздействия, то эти рычаги бесполезны – или, скажу мягче, менее эффективны – в отношении парламентария, чьим основным и единственным местом работы на гарантированные пять лет будет законодательный орган.
В принципе, любой профессиональный Парламент в сильной президентской республике в той или иной степени «обречен» хотя бы демонстрировать время от времени свою независимость от исполнительной власти. Особенно верен этот тезис в ситуации, когда результаты выборов в высший представительный и законодательный орган не оказывают никакого влияния на формирование правительства. Политические силы, прошедшие в парламент, понимают, что не имеют серьезных рычагов воздействия на исполнительные органы, а значит, единственное, что у них останется в арсенале для сохранения популярности у избирателей, это – демонстрировать если не оппозиционность, то весьма выраженную фронду в отношении исполнительной власти. Конечно, если последняя имеет высокий рейтинг в обществе, такое поведение ее оппонентов больших дивидендов им не принесет, но в любом случае свой процент голосов они получат. Ибо, как показывает опыт, минимум 20-30% избирателей обычно недовольны деятельностью любой, даже весьма успешно действующей исполнительной власти.
И все же самое важное, что делает особыми предстоящие в июне выборы, – это то, что с этого голосования начинается третий этап развития парламентаризма в Государстве Алания. Я называю его, естественно, тоже условно, этапом «национального парламентаризма». Исхожу при этом из того, что обе предшествовавшие модели – «советского парламентаризма» и европарламентаризма» – во многом были заимствованы извне. Сейчас, когда необходимо строить свой профессиональный парламент, тоже, конечно, будет использоваться чужой опыт. И все же во многом это придется делать по собственным лекалам, исходя из своей специфики.
И тем, кто будет выдвигаться, и тем, кто будет голосовать стоит учесть, что новый депутатский корпус отнюдь не придет на готовое, ему придется самому строить профессиональный парламент, создавая его внутреннюю структуру в соответствии с новым статусом и корректируя его положение в политико-правовой системе. Профессиональный парламент – это не только и не столько зарплата для депутатов. Это совершенно иной уровень работы и абсолютно новая структура представительно-законодательной ветви власти.
В целом, задача, которая встанет перед парламентом седьмого созыва, пусть и не сравнима, конечно, с той, которая стояла перед первым парламентом, но, тем не менее, она тоже исключительно важна. Окажется ли эта задача по плечу новому парламенту зависит во многом от того, какими критериями будет руководствоваться большинство избирателей при голосовании: существующей инерцией или новыми факторами (профессиональным статусом парламента и т.д. и т.п.).
В конечном итоге, от этого и будет зависеть то, каким будет лицо «национального парламентаризма»: с налетом «второсортности», как сейчас, или хотя бы отдаленно напоминающим лицо первого парламента.
Вячеслав Гобозов