Пять лет миновало с момента начала войны в Южной Осетии. За этим траурным днем последуют дни праздничные: пятилетие «новой» независимости РЮО и признания республики со стороны России — ключевого игрока в регионе. Стоит ли подводить дежурные юбилейные итоги? Или все же немного подождать?
Евгений Крутиков, военный эксперт
Подводить итоги к круглым датам — такое же бытовое заблуждение, как, например, ежегодные ожидания перемен в жизни (обязательно к лучшему) от календарной точки «1 января». Никто еще не начинал новую жизнь с понедельника, и ни один политик не успевал выполнить все предвыборные обещания за так любимые журналистами 100 дней. Но люди не изобрели иного способа контроля времени кроме календарного, пусть даже ради этого приходится подгонять некоторые формулировки под действительность.
В случае с Южной Осетией пятилетие последней и самой разрушительной войны, переходящие в пятилетие признания независимости — дата в значительной степени абстрактная. Два президента за это время проводили слишком уж разные курсы, несколько разных команд выстраивали ситуацию в республике по совершенно разным принципам, так что никакого ровного и поступательного развития в эту пятилетку не было. Следовательно, и подводить итоги этого периода представляется странным, хотя многие наверняка возьмутся за этот исторически неоправданный труд.
Между тем, именно сейчас РЮО по совпадению временных отрезков и календарей оказалась на очень важной точке своего развития. Не только послевоенного, но и идеологического. Вроде бы несвязанные между собой события на самом деле выстраиваются в сложную и запутанную систему политических и экономических отношений, разобраться самостоятельной в которой, похоже, югоосетинская элита уже не может.
Независимость — единственная ценность
Главное достижение всех прошедших лет, начиная с 1989, — независимость Республики Южная Осетия и ее признание со стороны России, а затем и ряда других стран, полноправных членов международного сообщества. Теперь, когда фактическая независимость и российские войска создали комфортный фон для идеологических и исторических изысканий, в Южной Осетии с новой силой начались дискуссии на животрепещущие темы: надо ли РЮО входить в состав России (как будто кто-то зовет)? Если надо, то когда и как. И что вообще все это было — национально-освободительная борьба или борьба за воссоединение народа?
Категорические заявления президента Леонида Тибилова о неизбежности в его каденцию вхождения Южной Осетии в состав РФ восприняты в Кремле как опасное заблуждение на грани диверсии. Вполне возможно, что Леонид Харитонович действительно воспринимает этот исторический миф как некую свою миссию, о чем он и сказал публично.
Можно даже предположить, что так ему преподносят общественные настроения, хотя мнение населения не так уж и однозначно, как это было, скажем, двадцать лет назад. Но в практической международной политике все-таки иногда надо себя сдерживать от публичного воплощения неких глубинных целей и задач.
Все руководство России (оба президента, главы парламента и МИДа) неоднократно с 2008 года заявляло, что независимость РЮО — приоритет для российской внешней политики. Аннексия РЮО для России категорически неприемлема, в какие бы красивые обертки ее не заворачивали бы. С самого начала Россия выстраивала внешнеполитический курс именно вокруг независимости Южной Осетии и Абхазии, ради этого шла на жесткую конфронтацию с НАТО и с США в частности.
За эти пять лет отстаивание независимости признанной Россией республики стало одним из краеугольных камней всей внешней политики России. Существуют планы интеграционных схем для Южной Осетии, определенным образом ведется работа со странами, которые потенциально готовы признать РЮО, с международными организациями, в которых Цхинвал мог бы присутствовать сперва хотя бы на уровне наблюдателя.
Реакция на высказывания Тибилова была довольно резкой, хотя и завуалированной. Премьер-министр Дмитрий Медведев в интервью RT почти открытым текстом предложил если уж объединяться, то с Грузией. «Мы хотим, чтобы эти два народа жили в мире». Кто еще и какими словами должен объяснить нескольким людям в Цхинвале, что на мир надо смотреть объективно и хотя бы образованно?
Для России стратегически неприемлемы никакие разговоры об объединении, какими бы историческими и гуманитарными рыданиями и стенаниями они бы не подкреплялись. Фактически признавать ошибочность своего курса за последние пять и извиняться за свою позицию во время войны Москва никогда не будет ни при каких обстоятельствах.
Это повлекло бы за собой далеко идущие последствия для авторитета РФ на международной арене. Искусственное «подстёгивание» Москвы в этом направление Цхинвалом — бомба замедленного действия, заложенная под сами основы позиционирования России не только в регионе, но и в принципе в большой политике.
В конце концов, неплохо было бы посмотреть на Сербскую Республику Боснии, которая международно признана куда более широко, чем РЮО, но никогда не будет поглощена «материнской» Сербией.
Идеологическая каша в голове у руководства РЮО размешивается дополнительно странными попытками конкурировать с Кремлем по части хитроумных аппаратных игр. В связи с этой странной болезнью многие наблюдатели заговорили и о том, что Цхинвал просто пытается шантажировать Москву этими заявлениями, чтобы сохранить старую, «давальческую» схему финансирования планов восстановления республики.
Масштаб кошмара, похоже, югоосетинской элите совершенно не понятен. Они мыслят какими-то другими категориями и приближениями. Несколько таких громких заявлений, и вот уже очень заволновались «братья по оружию» — абхазы. С точки зрения Сухума сейчас настало время дистанцироваться от бестолкового союзника — Южной Осетии, который на глазах превращается в балласт и запросто может утащить с собой на дно и Абхазию.
В Сухуме рассуждают: они хотят в Россию, а мы хотим независимости. Еще пара-тройка таких заявлений, как те, что сделал Тибилов, и нас на международной арене больше никто не признает. Так зачем нам тонуть с ними?
Более разумным представляется курс на «ползучую» интеграцию РЮО в международные структуры, рассчитанный на долгие годы. Имеется в виду постепенная интеграция РЮО сперва на уровне Таможенного союза (пусть в начале и неформально), в часть евразийских структур с дальнейшим выходом уже на «большое» международное поле. Этот путь, однако, требует терпения, умения и политической стабильности.
Ничем из этого РЮО сейчас похвастаться не может. Кроме того, интеграция в международные структуры потребует от Цхинвала серьезных изменений в законодательстве, значительных кадровых подвижек и резкой смены самой ментальности в экономике. Тем не менее, наиболее перспективным следует считать именно такое развитие событий, как бы долго и трудно не пришлось бы его добиваться.
Здесь остается надеяться только на Божью волю, поскольку даже российские окрики не всегда достигают цели. Часть югоосетинской элиты виртуозно научилась защищать личные интересы красивыми фразами о «единстве», «исторических корнях» и «общей судьбе». А также, к сожалению, ссылками на особенности национального характера, особый образ жизни, Нартовский эпос, отдельную религию, героическое прошлое…
Среди молодежи, причем в основном проживающей за пределами Южной Осетии, стало модно увлекаться романтизированным, искаженными представлениями о прошлом Осетии, ее генезисе и развитии. Быть немного больше осетинами, чем жители РЮО. Конечно, как обычно, в первую очередь носители этого вируса — творческая интеллигенция (или считающие себя таковыми).
А крайне отрицательно это сказывается на практической политике, к которой актеры и художники отношения не имеют. Между тем, ссылки на историю, языкознание и этнографию понятны лишь горстке специалистов, для участников же практической международной политики — и в первую очередь России — это скорее «отягчающий фактор», чем положительный. Демонстрация представлений скорее средневековых, нежели ориентированных на современную мировую политическую систему.
При этом надо помнить, что Южная Осетия как независимое государство существует де факто больше, чем последние 5 лет, и просто отмахнуться от этого периода, включая и бурные 90-ые годы, уже невозможно. В то же время «ограниченный» статус ее признания серьезно сказывается на внутренней ситуации, в том числе и социальной.
Без сомнения, расширение признания РЮО или просто ее более активная и последовательная интеграция в мировое сообщество положительно сказались бы даже на психологическом климате среди жителей, склонных не доверять до конца сложившейся ситуации.
В последнее время численность населения республики несколько выросла — это результат того, что население поверило в военную стабильность. Люди стали возвращаться, не боясь новой войны. Расширение признания и интеграции только усилит эту тенденцию. А демография и стабильный психологический климат для республики сейчас — задача самая важная.
Позиция по Грузии и «третьей силе»: не замечать
Не долго поразмышляв, Грузия вернулись с некоторыми поправками к прежней стратегии медленного «укачивания» ситуации с Южной Осетией, отказавшись от «навала», свойственного периоду Саакашвили.
Принципиально ничего нового: Тбилиси с одной стороны придирается к мелочам, типа демаркации границы, а с другой стороны — предлагает все такие же мелочные «пряники» в виде бытовых послаблений.
Стратегия бесперспективная, но беспокойная, потому что для того, чтобы ей эффективно противостоять, необходимо иметь работоспособный МИД. А с этим в Цхинвале напряженка.
Возьмем, например, пресловутую проблему с демаркацией границы. На самом деле эта проблема существует исключительно в политическом поле Грузии и для внутреннего потребления. Ни в Москве, ни в Цхинвале на гневные протесты Тбилиси по поводу технических мер по демаркации просто не реагируют. И это правильно, потому что никакого реального влияния на ситуацию заявления Тбилиси о проблемах на границе оказать не смогут. Хоть обкричитесь.
Процесс делимитации границы будет продолжен, остановить его невозможно даже физически, а на высказывания грузинских официальных лиц никто просто не будет обращать внимания. Пара населенных пунктов, оказавшихся в «спорных» зонах, не станут причиной обострения обстановки.
Грузия сама оказалась в ловушке собственных рассуждений, поскольку ей приходится признать де факто границу бывшей ЮО АССР, что может как снежный ком собрать последовательно множество юридических проблем для Тбилиси, включая и подтверждение легитимности независимости РЮО на 1991 год.
Население спорных местностей, скорее всего, сделает самостоятельный выбор по этническому признаку. Уже был прецедент, когда осетинское население пограничного села просто снялось и переселилось на территорию РЮО.
Единичные случаи смены гражданства, конечно, будут использоваться Тбилиси в пропагандистских целях, но уровень взаимного этнического неприятия настолько высок, что совместное проживание вряд ли возможно, а принятие грузинского гражданства будет носить единичный и всегда сугубо личный характер.
Одновременно с этим удалось добиться и четкого позиционирования РЮО по формату переговорного процесса. Никаких дополнительных посредников, никакого Евросоюза и никаких дополнительных многосторонних соглашений по любому поводу до тех пор, пока Грузия не признает независимость РЮО.
Позиция и Цхинвала, и Москвы в этом вопросе однозначна: отношения между РЮО и Грузией должны строиться исключительно на прямой, двусторонней основе. Если Тбилиси не готов вести с Цхинвалом разговор один на один на принципе признания независимости, тогда не будет и опосредованных договоров с третьими странами или организациями.
Кроме того, приближение РЮО к евразийскому Таможенному союзу делает бессмысленными и любые разговоры о таможенном климате под эгидой Евросоюза — а таково было последнее предложение Цхинвалу «третьей стороны», Евросоюза. Вернее, попытка Евросоюза вдруг втиснуться в то политическое поле, на котором ранее его никто не видел. С экономической точки зрения никаких особых преференций РЮО не получит, а вот окончательно потерять перспективы на расширение международного признания вполне может.
Не стоит ожидать и увеличения числа игроков на этом политическом поле, в том числе и за счет мировых лидеров. РЮО не имеет каких-либо исторически обусловленных связей с другими политическими игроками в регионе, в отличие, скажем, от Абхазии с ее диаспорой в Турции и морским портом.
Общением с представителями иных действующих фигур в регионе в РЮО заняты исключительно НКО, а, по сути дела, не более двух-трех десятков человек на всю республику. Но даже это общение, проходящее в основном в форме широко известных тренингов, подвергается резкой критике не только со стороны правительства, но и общественным мнением. В то же время какое-либо резкое изменение позиции самого руководства РЮО в пользу другого — не России — регионального игрока представляется форменным самоубийством.
Несмотря на это, в общественное мнение в Цхинвале уже около полугода пробрасываются мысли о возможном проамериканском влиянии в регионе, что, в принципе, свойственно всем государствам и общинам, оказавшимся в подобной ситуации. Однако на практике пока не замечено даже минимальных попыток со стороны иных региональных игроков хоть как-то оказать влияние на внутриполитическую ситуацию в Цхинвале.
Таким образом, юбилей получается на бравурный, хотя и яркий на события и обстоятельства. Остается только надеется на здравый смысл всех участников процессов в РЮО и вокруг нее. Чтобы не было потом опять мучительно непонятно, как мы все до этого дошли.