Надо ли Южной Осетии бояться российско-грузинской «оттепели»?

Мифические угрозы и реальные вызовы

Российско-грузинское сближение является сегодня одной из самых обсуждаемых тем на постсоветском пространстве. Безусловно «оттепель» в отношениях этих двух государств пока во многом носит весьма ограниченный характер, проявляется больше в риторике, в разговорах о перспективах и напоминает скорее зыбкую «декларацию о намерениях», чем мало-мальски определенный контур новой модели взаимоотношений обеих стран. Вместе с тем, это — неоспоримый политический факт и достаточно динамично развивающийся политический процесс. Встречи официальных и неофициальных представителей Москвы и Тбилиси, еще вчера считавшиеся невозможными, постепенно перестают быть сенсацией и, вполне вероятно, являются лишь верхушкой айсберга. А значит, не исключено, что, несмотря на осторожные высказывания обеих сторон, намерения о нормализации отношений могут превратиться в реальность гораздо быстрее, чем это кажется на первый взгляд.

Данный политический процесс, по известным причинам, не может не вызывать пристального внимания в Республике Южная Осетия

Теоретически отношение Цхинвала к грузино-российскому сближению можно разделить на две составляющие. Первая — это отношение к тому, что может пойти во вред национальным интересам РЮО, то есть то, что гипотетически может привести к «сдаче» Южной Осетии Россией. А вторая — налаживание экономических, культурных и прочих отношений между Россией и Грузией, идущее на пользу обеим сторонам, но не задевающее югоосетинских интересов. Однако на практике эти два аспекта, как справедливо замечает абхазский политолог В. Шария, слишком тесно переплетены, чтобы можно было верить, что они при развитии грузино-российских отношений будут существовать абсолютно независимо друг от друга.[1]

Более того, ни для кого не секрет, что лидеры «Грузинской мечты» — так же, как и предыдущие правители этой страны — склонны улучшение отношений с Россией напрямую увязывать с ее помощью в возвращении Южной Осетии и Абхазии в состав Грузии. Об этом открыто говорят как грузинские официальные лица, так и общественные деятели, представители интеллигенции, политологи и журналисты. «Улучшение грузино-российских отношений и нейтрализация абхазского и югоосетинского сепаратизма тесно связаны друг с другом», — открыто утверждает, к примеру, грузинский политолог Симон Киладзе.[2]

В подобной ситуации российско-грузинская «оттепель» вызывает серьезные опасения в Республике Южная Осетия. И эти опасения вполне понятны, особенно если учесть недавние факты из новейшей истории РЮО.

Напомню, что признанию Россией Южной Осетии и Абхазии предшествовал весьма продолжительный период, когда Москва проявляла определенную двойственность в подходах к урегулированию конфликтов. Она признавала мифическую «территориальную целостность» Грузии и видела решение югоосетинского и абхазского вопросов именно в ее рамках.

К этому периоду относится и пресловутая «теория крючка», которая во многом служила идеологическим обоснованием позиции вначале советского, а потом российского руководства, возглавляемого Борисом Ельциным, по вопросу взаимоотношений Грузии с Южной Осетией и Абхазией. Согласно этой «теории» предусматривалось включение Южной Осетии и Абхазии в состав Грузии в обмен на российский контроль над Грузией. До того момента им отводилась роль «наживки», «крючка», способного удержать Грузию в орбите российского влияния. «Теория» оказалась настолько живучей, что даже после признания Западом независимого Косово Россия хоть и пригрозила адекватным ответом, однако на признание Южной Осетии и Абхазии тогда не пошла. Понадобилась еще одна агрессия Грузии против Южной Осетии, сопровождавшаяся прямым нападением и попыткой полного уничтожения российских миротворцев, чтобы Москва, наконец, отбросила идеологические оковы «теории крючка«.[3] Впрочем, некоторые российские политологи даже сегодня утверждают, что признание РЮО и Абхазии могло бы и не состояться, если бы Михаил Саакашвили не стал редактировать шестой пункт «Плана Медведева-Саркози». По их мнению, именно этот шаг, а не агрессия против Южной Осетии, стал для него фатальной ошибкой, не оставившей России другого варианта, кроме как пойти на признание Южной Осетии и Абхазии.

Между тем, целенаправленная пропагандистская кампания по дискредитации решения России о признании независимости Республики Южная Осетия началась задолго до прихода к власти «Грузинской мечты». Причем, отнюдь не только на Западе. Некоторые российские политологи, политики, журналисты и другие общественные деятели использовали проблемы, с которыми столкнулась Южная Осетия, для обоснования тезиса о том, что РЮО якобы является нежизнеспособным государственным образованием.

В частности, чуть более трех лет назад эксперт Московского центра Карнеги Алексей Малашенко недвусмысленно заявил, что «в Южной Осетии нет ничего и, скорее всего, ничего и не будет… Называть ее государством не повернется язык. Называть ее территорией России тем более не повернется, ибо тогда все происшедшее придется назвать аннексией». По его мнению, «со временем Южная Осетия будет все больше мешать России, напоминая тот чемодан без ручки, который тяжело тащить и жалко бросить«.[4] Два года назад данный эксперт повторил, что у РЮО нет никаких оснований для того, чтобы претендовать на роль самостоятельного государства, «а вот головной болью России Южная Осетия обязательно будет, причем достаточно серьезной». «…Южную Осетию никто никогда и не признает из более-менее серьезных государств», — убеждал А. Малашенко.[5]

У Южной Осетии нет возможности создать собственное государство. Такое «субъективное мнение» высказал директор европейских и азиатских программ Института мировой безопасности США Николай Злобин. По его словам, при всем уважении к осетинам, государствообразующих факторов у них нет. «Я не думаю, что там сложится государство, наверное, там стоит придумать что-то другое, тем более есть Северная Осетия в составе России», — подчеркнул он.[6]

Такого рода высказываний можно привести еще немало. Адептов этой, с позволения сказать, «теории» совершенно не смущал даже тот факт, что «нежизнеспособная», по их мнению, Республика Южная Осетия сумела сохранить свою государственность в течение более чем двух десятков лет в тяжелейших условиях войны, блокады, постоянных провокаций. Подобные сомнительные выводы столь настойчиво пытались внедрить в общественное сознание, что трудно было поверить в то, что речь идет о добросовестном заблуждении людей, попросту не знающих специфических особенностей развития Южной Осетии.

Очевидно, что эта кампания была напрямую связана с достаточно многочисленными спекуляциями на тему возможной «сдачи» Россией Южной Осетии, если в Грузии к власти придет приемлемое для Москвы руководство. Такого рода разговоры, то утихая, то вспыхивая с новой силой, сопровождают РЮО весь период, начиная с момента признания Россией независимости Республики Южная Осетия, и вносят довольно серьезную нервозность в югоосетинское общество.

Причем, надежды на подобный вариант развития событий питали не только в Грузии или на Западе. К примеру, еще в августе 2010 года, т. е. задолго до прихода к власти «Грузинской мечты», известный российский журналист Михаил Шевченко заявил, что Южная Осетия может реинтегрироваться в Грузию «при условии, если грузинская интеллигенция откажется от ставки на оголтелый национализм». Примечательно, что в этой ситуации более реалистичную позицию занял уже упомянутый выше Алексей Малашенко, который заявил: «Ни Абхазия, ни Южная Осетия в состав Грузии не вернутся, пока Россия жива«.[7]

Сейчас, с приходом к власти «Грузинской мечты», разговоры о «сдаче» Южной Осетии и Абхазии переживают настоящий ренессанс. С одной стороны, это связано с тем, что победа Бидзины Иванишвили на парламентских выборах в Грузии вызвала определенную эйфорию у части российской политической элиты и ряда политологов. Многие из них декларации «мечтателей», касающиеся урегулирования отношений Грузии с Россией, Южной Осетией и Абхазией, расценили как свидетельство кардинальных перемен в политике официального Тбилиси, углядев в этом чуть ли не признаки «пророссийской ориентации» правительства Бидзины Иванишвили. Впрочем, справедливости ради надо отметить, что в основном все же преобладают гораздо более трезвые оценки данного события. Тем не менее, хотел бы напомнить о некоторых фактах. С другой стороны, очевидно, что прогрузинские силы, полтора десятка лет серьезно влиявшие на политику России в отношении к Южной Осетии и Абхазии, никуда не делись. Просто после августа 2008-го они считали за лучшее не высказываться. А теперь, с приходом к власти «Грузинской мечты», посчитали, что созрели условия для активизации.[8]

Причем ввиду отсутствия реального фактического материала, который мог бы «засвидельствовать» начало процесса «сдачи» Южной Осетии и Абхазии Россией, в ход идут высказывания представителей Грузии и некорректные трактовки событий либо высказываний представителей России.

В частности, турецкая газета «Today`s zaman», рассказывая о встрече специального представителя Грузии Зураба Абашидзе и заместителя министра иностранных дел России Григория Карасина, пишет, что «представители России заявили, что отношения улучшатся постепенно и если такая тенденция продолжится, возможно, они изменят свое отношение к Абхазии и Южной Осетии«.[9]

В этом же ключе интерпретируется встреча бывшего секретаря Совбеза РФ Игоря Иванова с председателем комитета по внешним связям парламента Грузии Тедо Джапаридзе.[10] Слова российского экс-чиновника о том, что, «если есть желание, то возможно урегулировать самые сложные проблемы», некоторые журналисты поспешили интерпретировать чуть ли не как согласие Москвы на пересмотр результатов «пятидневной войны».

Свою лепту, безусловно, внес и духовный пастырь грузинского национализма Илья II, заявивший, что «Его Святейшество Патриарх Кирилл делает все, что в его силах, чтобы мы восстановили наше единство, единство Грузии», а «Владимир Путин… обязательно сможет помочь переломить ситуацию, и Грузия вновь станет единой«.[11]

Собственную интерпретацию слов Владимира Путина, сказанных на пресс-конференции в декабре 2012 года, положил в основу своей идеи о том, что Москва не будет возражать против изменения статуса Южной Осетии и Абхазии президент Института Восточного партнерства Авраам Шмулевич. Как известно, президент РФ, отвечая на вопрос грузинской журналистки, сказал буквально следующее: «Россия не может изменить свое решение, связанное с признанием независимости Южной Осетии и Абхазии, мы не можем это сделать по определению. А Грузия не может согласиться с тем, чтобы признать их независимый статус. Я не представляю, что можно здесь сделать… Как преодолеть эти самые сложные проблемы в наших отношениях, у меня пока нет ответа, но, поскольку появились люди, которые готовы заняться этим профессионально, давайте будем думать об этом вместе». А. Шмулевич считает, что тем самым «Путин дал „зеленый свет“ изменению статуса Абхазии и Южной Осетии». «Единственный логически возможный выход из этого тупика, — пишет далее А. Шмулевич, — или раздел «оккупированных территорий», или некий совместный статус управления ими в рамках объединения РФ и Грузии в формате Евразийского союза«.[12]

Тот же автор в своей статье «Тифлисская губерния — цена вопроса» отметил, что «на той же конференции Путин назвал цену решения данного вопроса — это «Тифлисская губерния». Далее А. Шмулевич констатирует, что «в Грузии найдется достаточно тех, кто готов заплатить максимальную цену — вплоть до „Тбилисской губернии“, за возвращение под власть грузин отторгнутых у Грузии территорий». По его мнению, «именно эти люди сейчас находятся у власти Грузии».

А. Шмулевич считает также, что данная позиция предельно четко выражена и в сознании грузин, приводя в качестве примера слова неназванного грузинского блоггера из дискуссии на своей странице «Facebook»: «…Сепаратисты, запомните, если понадобится, мы даже Тбилиси отдадим русским, но Абхазия и Самачабло никогда не станут независимыми от Грузии. Это принципиальная позиция и аксиома; мы даже в СНГ зайдем, мы даже от НАТО откажемся, мы даже все „антирусские“ проекты аннулируем, мы даже создадим грузино-русские проекты, мы даже грузино-русские антитеррористические базы создадим под Тбилиси и под Батуми, но Абхазию и Самачабло мы вернем. Учите грузинский язык — скоро он вам пригодится!» В конце статьи А. Шмулевич делает вывод о том, что Абхазию и Южную Осетию никто спрашивать не будет, за какую цену будет торговаться Россия с Грузией — это вопрос времени и изменения геополитической ситуации.[13]

Еще дальше пошел некий журналист Аристрах Космополетов (Альберт Акопян), который предложил свое видение урегулирования отношений между Грузией и Южной Осетией. По его мнению, выходом из ситуации было бы признание Грузией независимости Южной Осетии «на условии ее преобразования из «этнического» осетинского государства в конфедерацию двух общин — осетинской и грузинской, условно: «Конфедерация Алания-Самачабло (КАС)«.[14]

Впрочем, и в более серьезных трудах встречаются не менее экзотические проекты и не очень корректные интерпретации официальных высказываний. Все это, скорее, индуцирует опасные иллюзии о возможности изменения позиции России в данном вопросе, чем помогает реальному процессу урегулирования ситуации.

Между тем, в реальности нет никаких мало-мальски серьезных оснований утверждать, что российско-грузинское сближение может привести к сдаче Южной Осетии и Абхазии, к отзыву Россией своего признания де-юре этих государств.

Более того все известные факты свидетельствуют о том, что решение России о признании Южной Осетии и Абхазии является окончательным и бесповоротным. Спекуляции на тему «отзыва признания» не стоят и ломаного гроша хотя бы потому, что в таком случае репутационные потери России как великой державы будут настолько колоссальны, что их не компенсируешь никакими, самыми идеальными отношениями с Грузией.

Руководство РФ прекрасно понимает это. Недаром о том, что отзыв признания невозможен ни при каких условиях, Москвой неоднократно заявлялось на самом высоком уровне, в том числе Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым. Последний пример в этом ряду — недавнее выступление министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова перед студентами и преподавателями Дипломатической академии МИД РФ. «Сейчас новое правительство (Грузии — прим. мое В. Г.) действует прагматично, и есть интерес с той стороны в дальнейшем развитии экономических связей — они никогда не прерывались целиком — в сфере энергетики, в других областях, в развитии гуманитарных связей, воздушного сообщения, которое тоже существует. Мы готовы к развитию взаимодействия в этих областях, но не ценой предательства наших братьев в Южной Осетии и Абхазии… Этого не будет никогда», — сказал С. Лавров.[15]

Позиция России по вопросу взаимоотношений с Южной Осетией и Абхазией предельно четко отражена и в новой «Концепции внешней политики Российской Федерации». «В числе российских приоритетов остается содействие становлению Республики Абхазия и Республики Южная Осетия как современных демократических государств, укреплению их международных позиций, обеспечению надежной безопасности и социально-экономическому восстановлению», — сказано в документе. Что же касается собственно Грузии, то «Россия заинтересована в нормализации отношений в тех сферах, в которых к этому готова грузинская сторона, при учете политических реалий, сложившихся в Закавказье». То есть — в условиях независимости Абхазии и Южной Осетии и де-юре признания этого статуса Москвой.[16]

Отмечу к тому же, что в международном праве вообще нет такого института, как «отзыв признания». Прецеденты, на которые пытаются ссылаться в этом плане, касаются либо государств, по разным причинам прекративших свое существование (объединение, присоединение, разделение на части), либо, как в случае с КНР и Тайванем, признания законным того или иного правительства. Напомню, что Тайвань никогда не ставил вопроса о независимости, его спор с коммунистическим Китаем заключается в большей степени в том, которое из двух правительств является «более законным» представителем Китайского государства и народа. Поэтому, отозвав признание Южной Осетии и Абхазии, Россия пойдет на грубое нарушение норм международного права.

Наконец, «отзыв признания» никак не будет способствовать решению вопроса о «восстановлении территориальной целостности Грузии» в грузинском понимании. «Развод» Грузии и Южной Осетии был исторически неизбежен. Грузино-югоосетинское «общежитие», как со всей наглядностью свидетельствует многовековой опыт, было возможно только в рамках тоталитарной системы и только при условии широкого применения репрессивного аппарата, понятное дело, против Южной Осетии. В любой другой ситуации столь противоестественный союз не имел никакого будущего. В этих условиях подобный шаг, по меткому выражению абхазского политолога В. Шария, «напомнил бы тушение тлеющего костра бензином. И это посерьезнее будет, чем пресловутая «потеря лица» Москвой в случае отзыва признания«.[17]

Однако все это не означает, что нам можно расслабиться и «почивать на лаврах». Вполне очевидно, что увеличение в последнее время числа публикаций, в которых разного рода «аналитики» обосновывают мысль о том, что Россия может изменить свое отношение к вопросу о признании независимости РЮО и Абхазии, отнюдь не случайность. Очень похоже на то, что началась целенаправленная кампания, чтобы посеять недоверие между РФ, с одной стороны, и Южной Оетией и Абхазией, с другой. Не исключено, что эта кампания является составной частью программы «Грузинской мечты» («Все, кроме признания») и направлена на то, чтобы, как неоднократно заявляли представители новой грузинской власти, «дистанцировать Россию от абхазов и осетин» и втянуть их в грузинскую орбиту.[18]

На это же направлены и акции в рамках т. н. «народной дипломатии» — типа встречи осетинских маргиналов с Ильей II или «партизанских рейдов» грузинских экспертов. Они никакого отношения к настоящей народной дипломатии не имеют и используются исключительно в пропагандистских целях. Никакого влияния на вектор, выбранный Южной Осетией, они не оказывают и не окажут.

Вместе с тем, было бы неверным полностью отказываться от встреч в рамках официальных мероприятий или неправительственного сектора. Необходимо использовать все возможные площадки для выражения своей позиции. Чем больше людей из уст представителей Южной Осетии будет слышать о позиции нашей Республики, тем лучше для нас. Однако делать это надо очень осторожно. Те, кто собирается участвовать в таких встречах, должны прежде четко ответить для себя на следующие вопросы: «Кем и для чего организовано мероприятие? Будет ли какая-то польза для Республики от участия в нем? Насколько серьезна площадка, где вы хотите заявить о своей позиции?»

Необходимо на государственном уровне определить цели и разработать четкий вектор поведения, дающий ясные ориентиры в данном вопросе представителям власти и гражданского общества. Возможно, ситуация принципиально изменится к лучшему, когда будет реализовано на практике предложение президента РЮО Леонида Тибилова разработать стратегию политики Республики Южная Осетия по отношению к Грузии.[19]

Подводя итоги, выскажу «крамольную» мысль. Думаю, что потенциальная опасность российско-грузинского сближения в плане гипотетической «сдачи» Южной Осетии сильно преувеличена, а потому не надо бояться потепления отношений между РФ и РЮО. Более того, при определенных условиях для Южной Осетии это было бы намного выгоднее, чем та «заморозка», которая есть сейчас.

Но это возможно при понимании следующих аспектов:

1) Российско-грузинская «оттепель» (а возможно, новая — «теплая» — модель их взаимоотношений) неизбежна и может иметь весьма длительный характер.

2) «Гуманитарному наступлению» новых властей Грузии надо противопоставить свою модель, причем отнюдь не на уровне «нам это неинтересно». Упомянутые выше и подобные им «аналитические» выкладки и акции должны встречать адекватный и четкий ответ со стороны официальных структур РЮО.

3) «Заморозка», как показывает опыт, особых дивидендов Южной Осетии уже не дает, она сужает наше поле для действий. «Оттепель» же объективно будет способствовать выходу РЮО во внешний мир, а значит, создает условия для конкуренции политических идей, в которой шанс принять участие появляется и у РЮО. Излишне говорить, что мы не должны бояться этой конкуренции, потому что наши позиции и в политическом, и в правовом отношении гораздо убедительнее, чем грузинские.

4) Сегодня пока мир благожелательно слушает Грузию и скептически — Россию. Теперь надо сделать так, чтоб он услышал непосредственно, а не через вторые руки, что говорим мы сами о вопросах, касающихся нас. Это, конечно, не означает, что нашу позицию встретят аплодисментами и бросятся нас признавать. Но хотя бы постепенно начнут задумываться, прежде чем оперировать терминами «оккупация», «территориальная целостность Грузии» и т. п. А там — капля камень точит.

5) Необходимо создание специальной государственной структуры с руководителем в ранге Государственного советника Президента РЮО, которая непосредственно будет отвечать за «гуманитарное контрнаступление» и более эффективное взаимодействие власти и структур гражданского общества РЮО.

6) Все это возможно только тогда, когда у нас будет четкая, отвечающая нынешним вызовам внешнеполитическая тактика (схема конкретных действий). С учетом нашего положения и с использованием всех имеющихся и открывающихся возможностей. А ее, в отличие от программы социально-экономического развития (успех которой тоже еще под вопросом), за нас никто не будет делать. Сидеть, как это мы делаем сейчас, и ждать, куда кривая нас вынесет во внешней политике, непродуктивно и опасно. Потому что, скорее всего, вынесет совсем не туда, куда надо.

Литература

[1]. ШАРИЯ Виталий. Сухумский взгляд на российско-грузинское сближение

[2]. Киладзе Симон. Новое правительство Грузии и перспектива урегулирования конфликтов

[3]. Плиев Инал. В преддверии годовщины Кровавого Рождества — самое время вспомнить о теории крючка

[4]. Малашенко А. Цена вопроса // Газета «Коммерсантъ», № 37 (4092) от 03.03.2009 г.

[5]. Васильев В. Южная Осетия: два года спустя после войны, 8.08. 2010 г.

[6]. Николай Злобин: Абхазия поменяла часы на трусы, 01.10.2010 г.

[7]. Чарный Семен. Реинтеграция Абхазии и Южной Осетии в Грузию в ближайшем будущем невозможна, считают российские и британские эксперты

[8]. ШАРИЯ Виталий. Сухумский взгляд на российско-грузинское сближение.

[9]. Турецкая газета Today`s zaman про Иванишвили, Армению и возможных геополитических изменений.

[10]. В Мюнхене в неформальной обстановке состоялась встреча представителей Грузии и России.

[11]. Речь Илии Второго на встрече с грузинской диаспорой России.

[12]. Авраам Шмулевич: «Президент Путин дал „зеленый свет“ изменению статуса Абхазии и Южной Осетии».

[13]. Тифлисская губерния — цена вопроса.

[14]. Космоплётов Аристарх (Альберт Акопян). Грузия и Южная Осетия в одном «пакете».

[15]. Москва не будет восстанавливать отношения с Тбилиси ценой «предательства» Южной Осетии и Абхазии.

[16]. Ирина Джорбенадзе. Недвусмысленная доктрина. ИА «Росбалт».

[17]. ШАРИЯ Виталий. Сухумский взгляд на российско-грузинское сближение.

[18]. Майя Чалаганидзе. Россия в тупике, выхода из которого сама не видит — Закареишвили. «24 саати»

[19]. Леонид Тибилов предложил Парламенту разработать стратегию политики Республики Южная Осетия по отношению к Грузии.

Вячеслав ГОБОЗОВ