Къостайы мысæн бон

МЫСЫН КЪОСТАЙЫ…

Куыд зæронддæр кæнын, афтæ арæхдæр мысын Къостайы… Уый диссаг уаид, иунæг æз куы уаин ахæм зæронд ирон лæг, уæд. Фæлæ мæ хуызæттæ бирæ кæй ис Ирыстоны, уый мæ фи-дарæй уырны. Уымæн æмæ, нæ хъæуы зæронд адæмæй чиныг кæсьш чи нæ зыдта, уыдонæй иу дæр нæ уыд ахæм, Къостаиы кой-иу чи нæ ракодта ныхасы, æмбырды кæнæ куысты уæлхъус.

Мысын Къостайы… Мысын æй, кæд æй никуы федтон, никуы ныхас кодтон йемæ, уæддæр. Мæ зæрдыл дзы цы дарын, уыдон та сты йæ фæндыры зæлтæ, йæ фарны кой адæмы ’хсæн. Уымæй уæлдай йын ницы зонын… Уæдæ ма йæ цæмæн мысын?..

Бирæ зæрддаг æмгартæ мын уыд мæ сабийы бонты дæр, ме ’взонджы азты дæр, стæй, мæ куысты иууыл тарфдæр афонтæ куы ралæууыдысты, уæд дæр. Мысын уыцы хæлæртты. Уæлдайдæр та, ирон адæмы фидæныл æмæ ирон æвзагыл сагъæстæ, фæндаггоны къæбæртау, кæимæ дих кодтон, уыцы хæрзæджыты: Гафезы, Грисы, Дзугаты Георгийы, Нартыхты Михалы, Бестауты Гиуæргийы, Дзуццаты Хадзы-Мураты, Дзесты Куыдзæ-джы, Ардасенты Хадзыбатыры, Цæрукъаты Алыксандры, Дза-болаты Хазбийы… Бирæ сты уыцы мысинаг лæппутæ!.. Ныр мæ-нæй се ’ппæт дæр кæстæр сты, лæппутæ сæ уымæн хонын…

Мысын сæ, мæ зæрдæмæ стæм хатт хуры рухс куы бакæсы, уæд дæр æмæ мæ тыхсты бонты дæр. Фæлæ, цы йæ ’мбæхсон, се ’ппæтæй арæхдæр мæ зæрдыл æрæфты, мæнæ мæ зæры бон­ты, Къостайы кой, йæ ном, йæ дзырд. «Иу бон кæндзыстут мæ дзырд», — æнхъæлдта йæхæдæг, мах та йæ æрвылбон мысæм…

Нæ зонын, цæмæн афтæ у. Чи зоны, уымæн, æмæ йын уартæ, скъоладзау куы нæма уыдтæн, уæдæй фæстæмæ кæй хъуыстон йæ адджын ном, йæ ныхасы æрдхæрæйнаг айв. Чи зоны, уымæн, æмæ мæм чиныджы йæ нывæй йæ цæсты рухс кæй каст æмæ кæй уыдтон йæ зæбул рихитæ, йæ ирон дарæсы аивтæ…

Цыппар азы мыл куы цыди, уæд фыццаг хатт фехъуыстон Къостайы ныхас чиныгæй. Чиныг касти мæ фыдыфсымæры лæппу Аким, мæнæй хистæр уыд æмæ дыккæгæм къласы ахуыр кодта. Къоста сабитæн цы ’мдзæвгæтæ ныффыста, уыдон каст скъола­дзау лæппу. Æз æм хъуыстон æмæ мæ зæрдæйыл, мады узæлдау, тыхстысты, рохгæнæн сын нал уыд…

Ныр уæдæй цыппарыссæдз азы бæрц рацыд, фæлæ мæм абон дæр хъуысы Акимы хъæлæс, Фьдыбæстæйон хæсты уартæ горæт Винницæйы сæрыл тохты чи бамыр æнусмæ, уый, æмæ мын нымайы Къостаиы ныхæстæ, куы — æнкъард, куы та, сæрдыгон райсомау — хурæвдылд…

Афтæ рауад мæ цардвæндаджы ныв, æмæ Къостаиы ныхасæй никуыуал фæхицæн дæн скъоладзауæй дæр, салдатæй дæр, стæй, цардаразæн зиуы дæллаг галæй кусыныл куы бафтыдтæн, уæд дæр. Къостайыл сагъæсты, йæ аивад æмæ хъысмæтыл цин æмæ хъыг кæнгæйæ, æрвыстон мæ царды иууыл мысинагдæр бонтæ. Уыцы сагъæстæ дзургæ дæр бирæ хæттыты ракодтон. Зæрдиагæй дзырдтон, мæ цин æмæ мæ хъыджы сæр цы уыди, уый дæр. Гъе, фæлæ, нæ зонын, искæй зæрдæмæ дзы исты фæцыди æви нæ, фæлæ мæн фæндыд Къостайы бамбарын, йæ зонды æгæрон хæтæнтыл фæзилын, йæ ныхасы айв зæрдæйæ бавзарын, сусæны бон фæлмæн уддзæфы ныдзæвдау.

Уыдис ма мæ зæрдæйы рæбын ноджы иу фæндиаг: Къостайыл сагъæстæй хъуамæ ратæдза иу рæстаг æмæ фæрныг хъуыд-даг, не ’ппæты дæр зæрдиагæй архайын кæуыл хъæуы, ахæм. Хъуамæ алы ирон адæймаг дæр Къостайы базона æмæ бауарза нырмæйæ хуыздæр æмæ фылдæр!..

Ахæм фæндиаг хъуамæ тæлфа алы ирон лæджы хъуыдыиы дæр. Уæд хуыздæрæй хуыздæр кæндзæн нæ адæмæй алы удгоймаг дæр. Уæд фылдæрæй фылдæр кæндзæн нæ адæмæн йæ кад, йæ цæрæнбон, йæ удыхъæд æмæ йæ зонд та — аивдæр æмæ тыхджындæр!..

Мæ зæры бонты мæ зæрдыл арæхдæр лæууын райдыдтой Белинскийы ныхæстæ Пушкины тыххæй: «Нæ ахуыр лæгтæй Пушкины уацмыстæ кæмæ не сты, уый нæдæр интеллигент у, нæдæр уырыссаг адæймаг!» («Всякий образованный русский дол­жен иметь у себя всего Пушкина: иначе он и не образованный, и не русский…». См. В. Г. Белинский. ПСС. Т.2, М., 1953, с. 384). Гъе, æмæ ацы ныхæстæ æз та афтæ ранымаин иронау: «Нæ адæ­мæй Къостайы чи нæ уарзы, йæ аивад æмæ хъуыдыиы Дуне йын лæмбынæг басгарын, банкъарын æмæ базоныныл йæ уд чи нæ хъары, йæ фадат æй цас амоны, уыйас, уый нæдæр интеллигент у æмæ нæдæр ирон адæймаг!..».

Афтæ мæм кæсы, ирон адæм цас хуыздæр зоной æмæ фыл­дæр уарзой Къостайы, уыйас аивдæр æмæ æнусондæр уыдзысты сæ уды фарн æмæ сæ национ фидæн. Гъе, уымæн мæ фæнды, нæ аивады абоны зиууонтæ иумæ алы ирон адæймаджы зæрдæмæ дæр куы ныдздзуриккой Къостайы ном, йæ хъуыдыиы æмæ аива­ды бæрзонд æмæ æнустæм мысинаг мидис. Куы йæм æй ныдз­дзуриккой, фарны ныстуанау, æрвон рæстдзинадау, Уастырджииы зарæгау!..

Мысын Къостайы…

Мысыдтæн æй мæ сагъæсты, мæ куысты уæлхъус дæр, мæ цин æмæ мæ хъыджы бонты дæр…

Мысдзынæн æй, цалынмæ мыл, йæхи загьдау, «хæхты ды-дзы хур» нæ аныгуыла, уæдмæ.

15.10.2008 аз, Джусойты Н. Г.

IMG_9880

ОН УШЕЛ В БЕССМЕРТИЕ

В далеком 1956 году, когда у нас было принято отмечать не только день рождения великого поэта, но и день памяти его, на вечере во Владикавказе Расул Гамзатов, выступая от имени даге­станских писателей, убежденно говорил: «Коста не умер, Коста жив, — это первоапрельская шутка, — такие поэты, как Коста, не умирают, они навсегда остаются с живыми…».

Поклонники Коста, а на вечере были истинные поклонники гениального поэта, радостно аплодировали Расулу, а мне было грустно, хотя и радовался удачной шутке редкостно талантливо­го и умного Расула. А грусть моя была вызвана сознанием того, что трагизм человеческой судьбы нельзя отвести даже самым блистательным умозаключением. Это ведь лишь светлое само­утешение. Нам, всем осетинам — потомкам Коста, так хочется во глубине души видеть Коста, что согласны и на самообман. Это как в стихотворении у молодого Пушкина:

Ах, обмануть меня нетрудно,

Я сам обманываться рад!..

Однако это самоутешение держится на одной очевидности — у нашего народа за последнее трехтысячелетие не было человека /ни царя, ни героя, ни мудреца/, чье имя повторялось бы изо дня в день всеми людьми и в самых неожиданных ситуациях, к тому же с неизбывной любовью и молитвенным обожанием, как имя Коста, жившего, к несчастью нашему, столь недолго…

И если не лукавить, то, вопреки сознанию, и мне все время кажется, что Коста не только жив, он — вечно молодой, как Уастырджи, едет на прекрасном аргамаке /афсурге/ впереди на­шего народа в неведомое, вернее — одному ему ведомое — Гряду­щее!.. Знаю, этот образ тоже — лишь доброе самоутешение… Но знаю и другое — такие поэты, как Коста — единственны в исто­рии любого народа; единственны, как великое Светило на небе­сах, как Ярило, которое так же заходит за горы и оставляет нас во тьме до нового восхода…

Коста из той редкой породы светил, которые заходят раз и навсегда, но раз и навсегда оставляют нам свет своей мудрости, пламя своих горящих, как у Данко, сердец. А сами уходят в бессмертие…

Газ. «Южная Осетия», 1.4.2005 г.