Каждому жителю Южной Осетии знакомы видео-кадры начала 90-х годов, снятые на центральной площади Цхинвала. Бойцы отрядов самообороны приносят присягу, и по очереди, преклоняясь на колено целуют осетинский бело-красно-желтый флаг.
Сейчас любовь и привязанность к государственному символу для нас совершенно привычна, но если подумать, на этих черно-белых кадрах флаг совсем «молодой», но все же он сумел стать тем символом, под которым шли в бой против грузинской агрессии.
Чочиев Алан Резоевич – один из тех, кто создавал, а точнее, воссоздал этот символ, значение которого безупречно отразило дух осетинского народа.
Алан Чочиев родился в Цхинвале, в 1946 году, в 1971 году окончил Юго-Осетинский государственный педагогический институт им. А. Тибилова. Биография Алана Чочиева помимо годов учебы и получения пока кандидатской, а потом и докторской степени, пестрит и такими пунктами, как работа инструктором по туризму, тренером по вольной борьбе, а также преподавателем истории, русского языка и литературы.
Все студенты Алана Чочиева с восторгом вспоминают его лекции по истории Осетии. Не стало неожиданностью и то, что именно вокруг него стали сосредотачиваться студенты в конце 80-х годов, когда антиосетинская истерия в ГССР стала набирать обороты. Как вспоминают свидетели тех событий, в подавляющем большинстве преподавательский состав был под влиянием административного аппарата. Самая свободно мыслящая и мало послушная власти прослойка общества были студенты. Вот там, именно среди студентов, в далеком 1987 г, на 3 курсе историко-филологического факультета зародилось движение “Народный фронт”. Студенты кулуарно уговаривали Алана Чочиева стать председателем движения. Позже Народный Фронт и стал называться «Адамон Ныхас». Тогда же на Алана Чочиева было заведено первое из многочисленных уголовных дел. После многочисленных допросов и советов ликвидировать организацию и предложений занять место в правительственных структурах, на Чочиева Алана прокуратура завела уголовное дело по надуманной статье -“разжигание межнациональной розни”.
В те годы Алан Чочиев был, пожалуй, самое ненавидимой фигурой в Грузии, и объявлен врагом «номер 1», в первую очередь, за неоспоримую фактологию и обоснование независимости Южной Осети. Чочиев относился к этой бессильной истерии и ярости с определенной долей иронии, и даже не раз приглашал грузинских историков к дискуссии, и непременно в прямом эфире, чтобы нельзя было потом возможности смонтировать. Понятно, что на его «приглашение» никто не отозвался.
С 1989 по 1992 год Алан Чочиев занимал должность первого заместителя Председателя Верховного Совета Юго-Осетинской Автономной области, затем Южной Осетии.
Алан Чочиев автор огромного количества монографий и статей по истории Осетии, тема докторской диссертации тоже касается этих вопросов: «Социальная история осетин в догосударственный период».
Будучи историком Алан Чочиев активно занимался и современными вопросами, а именно, постоянно требовал признания факта наличия грузинского фашизма как такового со всеми вытекающими отсюда последствиями. Он неоднократно выступал с обращениями к президенту РСО-Алания Дзасохову с требованием признать факт геноцида народа Южной Осетии и публично осудить фашиствующий режим. В результате в октябре 2003 года он был задержан по обвинению в клевете и разжиганию межнациональной розни.
Противоречивый, бескомпромиссный, неоднозначный – все эти определения можно применить по отношению и к Алану Чочиеву. Однако мало кто берется оспаривать его вклад в становление идеи югоосетинской государственности.
Читая интервью и статьи, которые были написаны еще в начале 90-х или в конце 80-х годов, удивляешься, насколько все мысли остались цельны и сегодня. Это есть только подтверждение того, как безупречно политико-правовое и историческое обоснование независимости Южной Осетии.
Умение просто и доступно говорить о фундаментальных идеях также отличительная черта Алана Чочиева. Ветеран войны 1989-1992 гг., писатель Коба Гаглоев посвятил один из своих рассказов именно этому.
Мой сосед Юрий Валиев, в народе Хынцъул, отбывал срок за убийство в цхинвальской тюрьме. С ним вместе сидел криминальный авторитет Хута. В этот момент власти бросили в застенки Алана Резоевича Чочиева, легенду и гроссмейстера осетино-арийской истории. В Цхинвале были уверены – это личные счеты. В чем они заключались, никто точно не знал. А я думаю, что его упрятали в тюрьму, чтобы не рыпался. В то время никто ничего уже от Грузии не скрывал. Начиная с грузинского дворника и заканчивая спецслужбами, грузины и осетины были повязаны кто в бизнесе, кто в родстве, кто в подхалимстве. Но рассказ не об этом.
Сидят в тюрьме Хута и Хынцъул в одной камере, а в этот момент прошла шняга, что закрыли Алана Чочиева. Все, то есть и косые, и крутые, и кривые были в недоумении – за что попал этот антикварный экземпляр в узилище? Проходили дни, недели, месяцы. Хута и Хынцъул думали, что такому известному человеку, как Алан, будут эшелонами
идти передачи, и решили сделать все, чтобы перевести его в свою камеру. Не знаю, сколько времени это заняло, но однажды Алана действительно перевели в камеру к рецидивистам. Видимо, думали, что Алану Резоевичу придет конец, но не тут-то было. Хута и Хынцъул, пытаясь сохранить шанс питаться нормально, старались изо всех сил
оберегать Алана Чочиева.
День, другой проходят, а передач все нет. Прошли неделя, и две.
Хынцъул спрашивает у Резоевича технично:
– Алан Резоевич! Наверно, к вам никого не пускают?
– С чего ты взял, Юра? – отвечает вопросом на вопрос А.Р.
– Передачи тебе не носят что-то! – сокрушается Хынцъул.
– А-а-а-а!!! Ты про это? Так я же месяц назад голодовку
объявил, – спокойно объясняет А.Р.
– Эхх… На бедняка камень вверх катится, и здесь у нас не
прокатило, брат, – воскликнул в сердцах Хынцъул, поворачиваясь к
Хута.
Не удалось нашим рецидивистам пожить сытно хоть какое-то время.
Хута и Хынцъул были простые цхинвальские ребята. В тюрьме свободного времени валом, и Алан стал методично выбивать из них дурь. Вскоре они начали интенсивно изучать политику и ари-асс-аланскую идеологию. Не знаю, как Хута, но Хынцъул почувствовал себя в тюрьме настоящим ари-ассом. Помню, у нас за столом в какой-то
праздник собрались мои друзья и соседи. За тамаду был Хынцъул. Один из моих друзей, когда Хынцъул торжественно произносил тост персонально за Алана Чочиева, нехорошо отозвался об Алане. Хынцъул чуть не прирезал его, выхватив огромный нож. Этот друг еле ноги унес.
Вообще было интересно наблюдать перемены, происшедшие с Хынцъулом. Странно было видеть, как этот беспощадный бандит Хынцъул так больно переживал за Алана, который несправедливо был водворен в тюрьму.
В то время никто не понимал, какую опасность для народа и будущего Осетии представляет тот факт, что Алан оказался в тюрьме. Истинные защитники страны, уставшие тогда от войн и лишений, были разобщены, каждый занят своим делом. Только спустя время мои единомышленники и братья по оружию осознали всю трагедию происшедшего с Аланом и с нами самими. Потому что среди нас тоже была посеяна вражда и недоверие, переходящие в ненависть.
Кто-то думал тогда, что если Алана Чочиева кинуть в тюрьму к зекам, то ему хана. Но и там, на дне общества, нужен был голос Алана. Вся тюрьма, от зека до надсмотрщика, внимала Алану, слушала его рассказы об истории Осетии и политике. Он показывал людям реальную грязь вышестоящего общества, то есть верхушки.
Соседи за спиной Хынцъула шушукались: «Ничего не понимаю, сколько раз он сидел в тюрьме, столько раз он выходил, не изменившись, а на этот раз как будто его по голове кувалдой кто-то ударил. Не узнать Хынцъула! Ходит и говорит только о хорошей жизни осетин и арийских богах». А когда он садился с ребятами за стол, все уже знали, что за А. Чочиева он будет говорить персональный тост. «Благодаря Алану я кое-что понял в жизни» – говорил он.
Сегодня Алан Чочиев живет в Германии, где продолжает активно работать и принимать участие в общественно-политическом дискурсе вокруг Южной Осетии.