Из воспоминаний очевидца
«Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божьими»
Матфея 5.8
Весна 1992 года… Еженощные обстрелы города… оглушающий грохот разрывающихся снарядов… Сырые холодные подвалы — хоть какая-то возможность уберечься от пуль. К утру, канонада затихала, и люди, кто мог, засыпали на 2 часа.
А наутро школьники, студенты, женщины и мужчины, красивые нарядные, как будто не было войны, шли, кто в школу, кто в институт, кто на работу. Мы, выросшие в тиши 70-тых, втайне завидовавшие героям военных лет на уроках литературы, не хотели верить кровавой правде, которую принёс с собой развал некогда «нерушимого» Советского Союза. Огромное количество корреспондентов, побывавших в те страшные годы у нас, в Южной Осетии, диву давались: «Как удается нашим женщинам так здорово выглядеть?» Ответ был прост: для каждой из нас каждый новый день мог стать последним.
В единоборстве со смертью, которую насылали на нас грузинские фашисты, мужественному и народу придавала силы любовь к Отчизне и непоколебимый дух справедливой борьбы.
Дети по дороге в школу собирали отстрелянные пули и снаряды самых разных калибров. Помню, одну из гильз я приспособила под вазу для цветов. Весна брала своё…
К концу весны даже девочки хорошо разбирались, из какого оружия вылетела та или иная пуля.
Каждое утро мы горестно взирали на пробитые стены домов, покореженные крыши, разбитые стекла, «изранены» деревья…
Ходили друг к другу, как на экскурсию, посмотреть, как ракета сверху донизу пробила дом и, не разорвавшись, застряла на двигателе легковушки, пробив ей капот.
Днем оплакивали погибших за ночь… Горе было всеобщим… Благодарные Всевышнему за сохраненные жизни люди ждали наступления очередной ночи.
В мае противостояние обострилось. Особую опасность представляли снайперы, из-за которых приходилось передвигаться по улицам перебежками. Беспокойство доставляли подростки, которых взрослым трудно было удержать дома.
…Число убитых и раненых росло.
Руководство республики приняло решение эвакуировать детей. Руку помощи протянула нам Россия — братские республики: Северная Осетия, Кабардино-Балкария, Дагестан, Украина, города Москва и Анапа. Не остались в стороне и наши земляки, живущие за пределами нашей республики.
Из телефонных разговоров с Министром образования Северной Осетии Э. Мцаевым было ясно, что их Правительство, тревожась за жизнь наших детей, просило переправить их до поселка Дзау в количестве 200 человек, где их будут ждать автобусы для эвакуации детей в безопасное место.
Проблема была в том, как и на чём из блокадного города с наименьшим риском для жизни перебросить детей до некогда курортного местечка Дзау, расположенного в двадцати минутах езды от города. Трасса, проходившая через грузинские анклавы, была перекрыта вооружёнными до зубов грузинскими бандформированиями.
Только по острой необходимости люди под страхом смерти передвигались по объездной «дороге жизни» — через село Зар, хотя в те годы её с трудом можно было назвать дорогой (сегодня это одна из обустроенных дорог с красивейшими пейзажами). Но самым ужасающим было то, что на этой дороге 20-го мая 1992 года грузинские «нелюди» расстреляли колонну мирных жителей, в том числе и детей, искавших спасение в России.
Их было 36.
В этот день моей старшей дочери исполнилось 10 лет.
Каждый год 20-го мая она зажигает поминальные свечи…
Массовый характер в эти дни приняло участие подростков в боевых действиях. Они не оставались сторонними наблюдателями, хотя доставляли немалое беспокойство старшим. Известен случай, как подросток ночью подкрался к вооружённому грузинскому бандиту и, приставив к его спине палку, приказал сдать оружие и привёл его в штаб ополченцев.
Другой случай был ещё интересней. Когда в ночь на Рождество грузинские бандформирования въехали в город, к каждому автобусу был прикреплён прицеп с боевыми собаками. Очевидцы рассказывали, как на следующий день грузинские «бравые» парни в форме советских солдат с разным количеством звёзд на погонах, с собаками, пытались навести ужас на людей, и тогда один мальчик незаметно из-за пазухи вытащил кошку и бросил её в сторону ограды. Собаки кинулись за ней и сбили с ног своих хозяев, а кошка благополучно перепрыгнула через ограду в соседний двор.
Невозможно переоценить ту колоссальную работу, которую проделало наше руководство по сдерживанию подростков от Совершения рискованных поступков. Ребята — школьники хотели быть рядом со своими старшими братьями и отцами.
Позже эвакуированные в Дербент старшеклассники одной из школ города рассказывали, что Председатель правительства Торез Георгиевич Кулумбеков (бывший директор их школы), пообещал им. что если они уедут вместе с эвакуированными детьми из города, то по возвращении он каждому из них лично выдаст по автомату. Они в это верили…
Хочется вспомнить ещё одного Человека.
Фатима Петровна Пухаева…
Женщина-легенда… Интеллигентность, бесстрашие, деловитость, мощная сила духа, неисчерпаемое чувство юмора и безграничная любовь к детям, к людям вообще. На ее плечи министра образования легла вся тяжесть и ответственность времени и поколения. Помимо того, что был конец учебного года, детей надо было спасать от неминуемой смерти. Днем и ночью Фатима Петровна была начеку. Она возглавляла женсовет, члены которого тоже были загружены разного рода поручениями. У всех личные проблемы отошли на второй план, и все трудились не покладая рук. У меня был достаточный опыт педагогической работы, и мне было дано такое ответственное задание: за два дня возглавить и укомплектовать списки детей, вывозимых за пределы блокадного города. Надо было ещё найти взрослых наставников, имеющих опыт работы с детьми и согласных выехать.
Очередной звонок от Э. Мцаева — об уточнении количества и дня эвакуации детей. Связь осуществлялась по рации из бункера, так как здание почты и министерства образования были разгромлены грузинскими бандитами.
Настало третье июня.
Утром к дому Правительства стали собираться дети с родителями. Их рассадили по машинам. Я даже не знала, в какой машине были мои собственные девочки десяти и двенадцати лет. Я ехала в кабине хлебовоза, кузов которого был заполнен детьми. Каждую машину сопровождали старшие ребята, вооружённые автоматами.
Слезы вынужденного расставания, наставления родителей… Многие ребята не застали по возвращении своих пап, мам, братьев…
…Ни один взрослый мужчина не согласился с нами поехать в качестве педагога-воспитателя, при этом белее в группе было более шестидесяти мальчиков-подростков.
Одна из наших машин уже за городом на высоте села Тбет была обстреляна. Слава Богу, всё обошлось.
Добрались до Джавы.
Сверкающие чистотой новенькие «Икарусы» мы заметили не сразу. Из-под пыльных ресниц мы увидали колонку, из которой с напором шла вода. Всё это время в городе была острая нехватка воды. От слоя дорожной пыли мы с трудом узнавали друг друга. Но воздух переполняло чувство свободы, спасения, радовал шум детей, не слышно было выстрелов за спиной.
Сегодня, спустя девятнадцать лет, еще раз слова благодарности хочется выразить всем, кто протянул нам руку помощи в трудную минуту и спас наших детей.
Во Владикавказе нас разместили в одном из загородных интернатов. Мы и не предполагали, что проехали всего половину пути до конечного пункта. Об этом мы узнали вечером, когда к нам приехал сам Эдуард Михайлович. Глаза его наполнились слезами, когда он увидел наших исхудавших, бледных детей. Он отдал важные для нас распоряжения, снабдил питанием, медикаментами, и на следующее утро с наилучшими пожеланиями наши автобусы взяли курс на Дербент в Дагестан. Нас здесь ждали.
Как встречали наших уставших и обессиленных детей!
Одна из самых мирных и богатых (на то время) республик буквально окутала нас теплом морской волны, солнцем. Тепло исходило и от директора интерната Шекер али Аллах Кули, и от обслуживающих наших детей работников кухни, и от техничек, и особенно от местных жителей. Все наши женщины, а нас было десять, исполняли обязанности воспитателей. Мы распределили детей по возрастным группам и разделили их между собой. Мало-помалу мы стали с ними знакомиться и сближаться. С этого момента у нас не было ни минуты покоя, ни днём, ни ночью.
Здание интерната располагалось в двухстах метрах от Каспийского моря. Дети этому были чрезвычайно рады, но у нас, взрослых, от этой близости моря забот прибавилось.
Мы распределили по комнатам детей, и первое, чем они занялись — стали отодвигать кровати подальше от окон… Все! Несмотря на наши уговоры, что здесь нет войны и нет ночных обстрелов. Тщетно. Страх надолго поселился в их маленьких сердцах. Они привезли его с собой. В течение почти двух недель дети не ложились спать — сидели на кроватях, не снимая верхней одежды, с трудом привыкая к ночной тишине. Они засыпали лишь с наступлением рассвета.
Наши воспитательницы окружили их материнской теплотой и заботой. У них хватало любви и внимания на каждого ребенка. Среди наших питомцев были и четырех-пятилетние малыши со своими старшими братьями и сестрами. Невозможно забыть, как девочка четырёх лет дергала меня за подол юбки и приговаривала: «Тетя Ляна Черменовна, апъа ма мын кан…» (поцелуй меня) — она скучала по своей маме…
Тогда, 19 лет назад, мы, казалось, были старше и мудрее. На нас была большая ответственность уберечь будущее, и вот оно было в наших руках.
…Один из местных жителей принес нам телевизор, и мы имели возможность вечерами знакомиться с выпуском новостей. Каждая секунда сообщения о нашей республике проходила через наши сердца. Особенно это отражалось на девочках постарше, которые и без того были довольно эмоциональны. Сколько бессонных ночей наши женщины провели с ними в беседах, успокаивая и обнадеживая их. А наутро надо было соблюдать распорядок дня — режим гигиены, питания, отдыха… При сорокаградусной жаре море играло не последнюю роль. Но наши женщины, привыкшие до войны к отдыху на берегу, сейчас ни на минуту не могли позволить себе расслабиться, чтоб не дай Бог не упустить из виду кого-то из ребят.
Надолго сохранился в памяти день, когда через две недели после нашего приезда, привезли еще тридцать детей из Цхинвала. Вроде, всего две недели. Но разницу с нашими «стариками» надо было видеть. Глаза у них были полны страха, бледные, похудевшие с потрескавшимися губами. Не только мы -взрослые, но и дети ни на минуту не отходили от них. Окружили их особым вниманием. Местные старались угощать их всякими лакомствами. Вновь приехавшие рассказали нам о последних событиях в городе… Ведь они были очевидцами…
Шло время. Жизнь в лагере все больше налаживалась. Наши ребята ходили на спортплощадки, принимали участие в различных соревнованиях и конкурсах. Знакомились с местными сверстниками.
Однажды нас пригласили на одну из молодежных баз отдыха. Нас очень тепло встретили. Вокруг детей собралось много народу. Зазвучала знакомая до боли «лезгинка». Нас пригласили на танец. У нас было много профессионально танцующих ребят, но мне показалось правильным представить самого маленького шестилетнего Инальчика. Накануне я всю ночь сидела около его постельки и меняла кефирные тампоны на его худенькой обгоревшей от солнца спине.
Инал стоял рядом со мной. Я пошепталась с ним, и он на ухо мне сообщил, что у него спадают туфли. Я сказала, что можно и в носках. Он сбросил туфельки и вышел танцевать в белых носочках.
Что он творил!.. На асфальте!.. Один из местных мужчин тоже скинул обувь и пошел в пляс.
Вот это был танец!
Мы испытывали огромную радость и гордость.
У нас было будущее!
Подрастало поколение сильных духом, мужественных бесстрашных и несломленных людей. С появлением телевизора каждый день заканчивался анализом телевизионных новостей. Мы собирались вокруг него, кто, стоя, кто, сидя на полу, и с замиранием сердца вслушивались в каждое слово диктора. Особенно тяжело было общаться с детьми, от которых держали в секрете гибель близких.
14-ое июля 1992-го года.
Как показала история, этот день стал решающим для народа Южной Осетии. Мы увидели телерепортаж о вводе российских миротворцев в многострадальную Осетию. Мы видели кадры, как русских миротворцев оставшиеся в Цхинвале горожане тепло встречали, буквально устилая землю перед движущейся тяжёлой техникой цветами. Люди улыбались и утирали слёзы радости. Вся эта картина напоминала о времени, когда советские солдаты победоносно освобождали от фашистской чумы города Европы. Те же люди, те же цветы, объятия и слёзы радости. Появление миротворческих сил России на земле многострадальной Южной Осетии означало победоносное окончание войны.
На следующий день был еще один репортаж. Показали безлюдные улицы города, двух парней камуфляжной форме и собачку — пуделя, сидящую у ног бородатого парня на фоне до боли знакомого дома. С ними беседовал кто-то из корреспондентов. Сначала я воскликнула, что точно такой же пудель моего соседа Бала. Потом я в бородатом парне узнала его и закричала от радости. Из глаз брызнули слезы. Через пару минут репортаж закончился, а ребята мне говорят: «Ляна Черменовна, собачку узнали, рядом своего сына нет?» Нет, не узнал, слезы помешали.
С этого момента у наших женщин появилась новая проблема: как удержать ребят — всех тянуло домой особенно старших. Переживали за тех, от кого тщательно скрывали смерть близких, которых они застанут в живых.
Возвращаясь домой, мы ехали уже по трассе через грузинские сёла. Из окон автобусов мы спокойно, чувством собственного достоинства наблюдали, как выстроившиеся вдоль трассы жильцы закидывали наши автобусы камнями. Это уже не вызывало у детей чувство страха: у нас была защита — русские миротворцы и Россия, а у России победоносный опыт борьбы с фашизмом.
Мы вернулись в наш вздохнувший от фашистской блокады многострадальный, зияющий ранами город.
Лиана Газзаева, город-герой Цхинвал